Chez Gégène

Работая над переводом отрывков из A Mirror for Magistrates, крайне популярного в тюдоровской Англии сборника стихотворных монологов от лица монархов и придворных, обнаружил упоминание книги под названием "Зерцало судей" в русском переводе "Клариссы" Ричардсона, печатавшемся в журнале Библiотека для чтенiя (том 88, Санктпетербург, 1848). Тут само по себе примечательно, конечно, что роман столетней давности кажется еще издателю достаточно коммерчески интересным, чтобы печатать его выпусками.

В одном из писем Кларисса пишет следующее:

Я [...] раскрываю там и сям разбросанныя книги. Книги вообще хорошия... "Проповеди" Тиллотстона и Соута, сочинения епископа Эксетера, "Телемак", Шекспир, Свифт, стихотворения Драйдена и Попа, последний нумер журнала Spectator и даже, поверишь ли? "Зерцало судей" Бёкгёрша.




Путем не самых мучительных изысканий можно убедиться, что "Бёкгёрш" (не уверен насчет последней буквы, так плохо читается это имя в Гугл-скане) - это лорд Buckhurst. Сейчас его так никто не называет, но раньше под сим титулом разумели Томаса Сэквила, лорда Дорсета (ок. 1536 - 1608). До того, как стать милостью Иакова I лордом Дорсетом, он был действительно бароном Бакхерстом - титул, пожалованный Елизаветой I в 1567 г.

Сэквил действительно участвовал в коллективном "Зерцале судей" и написал для него монолог герцога Бэкингема (появившийся среди другого нового материала в переиздании 1563 г.). Таким образом, речь идет о том самом A Mirror for Magistrates, а не о книге со схожим названием, - скажем, The Mirror of Justices. Тут возникает вопрос, почему именно Бакхерста - то есть Сэквила - называют автором всего сборника. Можно предположить, что из всех поэтов - авторов монологов он был наиболее известен. Вот, например, что пишет в своей автобиографии (1834) эрудит Эджертон Бриджес:



И всё бы хорошо, но( но что?Collapse )

Песню "Люблю я макароны", известную мне до сих пор лишь в исполнении Макаревича, написал Нино Рота и в ней речь на самом деле не о макаронах, а о pappa al pomodoro, сиречь о густом хлебном супе.

Роменроллановского Жан-Кристофа в английском переводе зовут Джон Кристофер.

Альберто Джакометти не итальянец, а швейцарец. И все его родственники-художники тоже.

Расставшись с Филеасом Фоггом, Жан Паспарту путешествовал вокруг света самостоятельно, о чем в 1880-е написал книгу Le second voyage de Passepartout autour du monde, raconté par lui-même (ну хорошо, на самом деле книга написана от лица Паспарту другим автором, и это не Жюль Верн).

Одним из авторов сценария оригинального фильма A Star Is Born (1937) была Дороти Паркер.

Николай Языков и Серж Генсбур с разницей почти в полтора века использовали одну и ту же фразу из французского поэта в качестве эпиграфа к своим произведениям.

В "Риме" Гоголя три раза встречается слово "броколи", которое я не видел у других русских классиков.

Тони Висконти был женат не только на Мэри Хопкин (известной нам по Those Were the Days и одно время подопечной Маккартни), но и на Мей Пэнг (известной нам по "потерянному уикенду" Леннона).

Выражение "испанский стыд" не из той же серии, что "японский городовой" и не эвфемизм от "ёбаный стыд!", а означает неловкость за действия другого человека.

В этом мире убогом и сером
Хочу быть прославленным режиссером
Чтоб распоряжения всем отдавать
«Да куда он поехал, еби его мать!
Камера, вы чего там, сдурели?»
Как Росселлини и Моничелли
Антониони и Иоселиани
Зависнув на миг на сюжетной лиане
Выпрыгнуть в недоступные дали
Куда остальные не долетали
В плену вдохновенья не емши не ссамши
Сидеть как сидел Антонио Грамши
Мысля строго в границах камеры
Чтоб не пустить продюсера по миру
Желаю признания и акколады
Бассейны девицы и пинья колады
Свежесть юной модели нимфетки
Эти мгновенья в искусстве так редки
Славы сиюминутной, посмертной
Мнимой, материально-конвертной
Культовой неувядаемой вящей
В грядущих столетиях звонко звенящей

В то время как другие терзались вопросом, откуда берутся дети, мне в детстве не давала покоя другая проблема: как звали Стендаля? Вот всех писателей как-то звали, а у зарубежных как правило было длинное красивое имя: Джордж Гордон Ноэл, Перси Биш, Эрнст Теодор Амадей, Оскар Фингал О'Флаэрти Уиллс... А почему Стендаль всегда просто Стендаль?
Наконец мне где-то встретился "Фредерик Стендаль". И действительно, в некоторых книгах иногда стоял инициал Ф. (правда, не на обложке, а где-нибудь в статье, оглавлении или выходных данных).

Чуть позже я прочно утвердился в знании, что Стендаля звали Анри Бейль, и псевдоним его состоял только из этого одного слова - Стендаль (в честь немецкого городка).

А вот сейчас задумался - а откуда вообще этот мем про Фредерика Стендаля?

Оказывается, тут всё интересно и запутанно, почище "Николая Ленина" (о котором писал, кажется, сынок известной мамы несколько лет назад).

Во-первых, писатель Ф.Стендаль существует, по всей видимости, только в русской практике. Ни во французских источниках, ни на других языках он никак кроме Стендаля и Анри Бейля не именуется - во всяком случае, мне так казалось до тех пор, пока я не заинтересовался вплотную этим вопросом. Кстати, интересно, что в ряде старых энциклопедий он фигурирует на букву Б, а статья "Стендаль", если таковая вообще имеется (например, Брокгауз-Ефрон вообще не знает такого писателя!), отсылает к Бейлю. Это случай Большой энциклопедии Южакова (1900) и одиннадцатого издания "Британники" (1911).

Но вернемся к псевдофредерику. Эта традиция имеет корни в советских временах (с детства помню!), но в наши дни стала явно больше распространена. Что, конечно, неудивительно, учитывая уровень современных издательств. Вот парочка примеров:



и



Это то, что Гугл выцепил, и только те случаи, где "Фредерик" прямо на обложке. А если уж считать количество результатов и страниц со справками и рефератами, то это вообще ужас.

( Чем дальше в лес...Collapse )

Кажется, будто язык становится серее и асексуальнее, поддаваясь западному ньюспику. Нашествие новых реалий в 90-е и позже как будто осталось на поверхности и не травмировало умы; из этой же серии нынешние "флексы" и "кринж". Раздражает "спикер" в значении "выступающий", но Бог бы с ним. А вот попытка ассимиляции англо-американского agenda в нейтральном дискурсе – это уже пугает. Только что попалось объявление чувака, который ищет работу, не связанную с "общественно-политической повесткой" (!!). А он ведь не пародирует казенщину, он пишет в условно нейтральном стиле (и работу ищет редакторскую, связанную с письмом).

В связи с чем вспомнилось, каким шоком были для меня увиденные благодаря алгоритмам Ютюба выступления одного молодого русского стэндапера. Он ощутимо отличался от основной массы комиков тем, что избегал пошлятины и затрагивал сравнительно сложные темы, но каким языком! Синтаксис (а значит, и мировоззрение par excellence) абсолютно американские, а это пострашнее отдельных лексических заимствований. Меня не покидало ощущение, что я смотрю русский дубляж американского стэндапера из 80-х. А ведь люди ходят на его выступления, платят за билет, смотрят эти ролики в Интернете, то есть его речь им не кажется искусственной, они, может быть, действительно так говорят.

На Запада сегодня секса нет. Не проебите его и в России.

Страдая на работе и памятуя, видимо, о студенческих временах, написал серию неуважительных лимериков и клерихью о знаменитых отечественных переводчиках литературы. Простите меня, отцы. И матери.



Михаил Кудинов
Презирал простолюдинов
И считал, что перевод поэтический
Есть труд сугубо аристократический.


Переводчик Осия Сорока
Понял Хаксли не очень глубоко.
Но дойдя до Фитцджералда,
Он его переделал, да
Получилось опять однобоко.


Морис Ваксмахер
Работал как парикмахер:
Любого мужичка иль бабенку
Чесал под одну гребенку.


Юрий Стефанов
Всех почитал за профанов
И стал грозою района
Благодаря переводам из Вийона.
( Осторожно, очень хулиганское!Collapse )

Коль, сединами убелен,
На диспут буду приглашен,

Где мудрецы из разных мест
Должны представить некий жест

В ответ на заданный вопрос,
Как искони там повелось,

Не размыкая грешных уст
(Звук излетевший будет пуст!), –

Встряхнув такой же сединой,
Укажет вниз коллега мой

И, как на фреске Стагирит,
О силе плоти возвестит

Или, в раздумья погружен,
Укажет в небо, как Платон:

Мол, в эмпиреях горних сих
Нам место в царстве всеблагих.

Когда ж настанет мой черед,
Смущенно публика замрет,

Дыханье дружно затая,
Следя за тем, что выдам я.

Я покажу ей средний перст,
Поскольку наше тело – персть:

Пусть в аналогии шиша
Увидит, что слепа душа,

Ведь человек повсюду слаб:
Он телом червь, а духом раб,

И где нам, Господи прости,
Такие диспуты вести!

"Смотри, как рэперá бьют", – сказал Жека, и мое лицо натолкнулось на его коленку. Жека носил светлые джинсы из стремительно уходящей в прошлое варенки.
Рэпера меня никогда не били, поэтому этот опыт действительно был познавательным. Собственно, я вообще не представлял себе, кто такие рэпера. За пару дней до того от другого мальчика из театральной студии я услышал о гопниках. Гопники обитали на оставновке автобуса "Фабрика", где мне не рекомендовалось гулять, и назывались еще фабричными. Слово "гопники" или "гомики" я в свои десять уже знал, но мне всё равно было удивительно, что сторонники однополой любви селятся кучно именно на этой остановке.

Жека наконец отпустил мою голову, но я уже плохо понимал, что точно происходит и показывает ли мне Жека приемы или просто бьет. Познакомились мы недавно. Я сидел в гримерке на деревянной лесенке, которая приставлялась к входу на сцену. Ко мне подошел белобрысый мальчик постарше, оценивающе взглянул и деловито поинтересовался: "Ты член дрочишь?" Обычно при знакомстве мальчики протягивали руку и спрашивали, как зовут или сколько лет. Я был одним из самых младших, и хилее меня был только холеный Игорек, тусовавший с девчонками, что заслужило ему наше презрение. Вследствие этого, всякий раз, когда Игорька пытались побить, за него вступалась какая-нибудь Танюшка, а Танька была девчонка смазливая, расположения которой искали все.

Лучше всего я ладил с восьмиклассниками, это были нормальные ребята. Девятиклассников я побаивался, они были совсем взрослые, и Жека был как раз из них.

"Ну и правильно, – одобрил он. – А то вон Пашка его каждый день дрочит". Пашка был братом Жеки, его я уже знал. Если Жека был резким и непредсказуемым, Пашка был улыбчивым и добродушным. Однако Пашке до таких мелких, как я, не было дела, а Жека за несколько дней выменял у меня красивый перочинный ножик с гардой как у шпаги и в кожаных ножнах (подарок маминой подруги из семьи художников) на какую-то фигню из киндер-сюрприза. Сам я ни на что не менялся, Жека просто заиграл его и на следующий день принес эту штуку. Как бы всё по-честному.

Пару дней спустя Жека наведался ко мне домой и взял почитать "Плаху" Чингиза Айтматова – эту книгу проходили в школе, и больше я ее никогда не видел.

Когда Жека наступил мне на ногу и другой ногой нажал на коленку так, что чашечка уползла куда-то в сторону, я не выдержал, хотя плакать было очень стыдно. Когда я немного успокоился, я попытался напасть на него с разбега, но он легко оттолкнул меня.

Жека стоял посреди школьного двора и холодно смотрел на меня сквозь круглые очки.

Я пыхтел и вытирал ладонью сопли. Было очень обидно, что он такой сильный и у меня даже не получается его ударить. "Не ной, – ободрил меня Жека и сплюнул. – Я те "Плаху" скоро верну. Смотри. Ты в Бога веришь? Давай, позови его. Соберись и повторяй: "Бог, помоги мне. Бог, помоги мне".

Я отбежал и попробовал снова. Бог не помогал.

La ley del deseo   Педро Альмодовар, 1986

Кокто, Брель в исполнении бразильской певицы Маизы (ранее мне не известной) и "Бургер Кинг" в одном из кадров.

Меньше всего понравилась клиповая нарезка, повествующая о любви главного героя с Бандерасом: слишком много мелькания. Очень красивая сцена, где Кармен Маура репетирует Кокто, а девочка ездит по рельсам и открывает рот под Ne me quitte pas.

Позабавила мама Антонио: забавно уже, когда он упоминает в разговоре, что у него мама немка и она любит за ним следить, а потом эта тема еще и развивается.

Обоих погибших, в общем, не жалко.


Hable con ella   Педро Альмодовар, 2002

Простое хорошее кино. Отличный вставной фильм – пародия на немое кино, про уменьшающегося возлюбленного, с нарочито бутафорской вульвой (гей Альмодовар нам на что-то намекает?).

Тривиа: Марко читает "Часы" Майкла Каннингема – для меня это воспоминание о ранних двухтысячных, когда на универовских книжных прилавках стояли книги разных серий "Иностранной литературы".

И в этот момент я понял, что Альмодовар – видимо, лучший из ныне живущих режиссеров.


Entre tinieblas   Педро Альмодовар, 1983

Между тем следующий просмотренный фильм разочаровал, при всей моей любви в Альмодовару. Конечно, стилистика очень в его духе, и много отличных сцен (плат Вероники, получившийся благодаря отпечатку косметики главной героини на ткани; "дуэль" фокусника на базаре и сестры, практикующей самоистязание).

Актеры тоже хороши. Главная героиня куда-то пропала, снявшись в трех фильмах у Альмодовара. Неужели ей правда 23 или 24 года в момент съемок? Невероятно; она выглядит по меньшей мере на 35.

Основная проблема картины в том, что полно сюжетных линий, не ведующих ни к чему (история Вирхинии, которую съели каннибалы в Африке, ее сына-Тарзана, самоубийство друга Йоланды, – да вообще всё!), и конец тоже не ставит точки. Встречаются и отдельные дурновкусия, например, кислотные картинки как бы глазами сестры, принимающей кислоту.


( Еще 8: руссие, французы, американцыCollapse )

После долгого перерыва наконец нашел время запостить заметки о нескольких запомнившихся фильмах, просмотренных за большой период – последний обзор был в декабре.

Поскольку 2016 год начался с ухода Боуи, обзор также начну с трех фильмов, в которых он сыграл – до этого как актера я видел его только в "Престиже" Нолана.


Christiane F. - Wir Kinder vom Bahnhof Zoo   1981, Ули Эдель

Здесь далеко до шотландской бесшабашности наркоманов "Трейнспоттинга", здесь суровая, заткнутая в anus mundi Германия под мрачноватый эмбиент Боуи и Ино.

Впрочем, весело у них в Западном Берлине: в кармане куртки всегда есть кислота, а на вокзале у каждой колонны по два педика. Вообще, очень насыщенная жизнь. Я там был шесть лет назад, меня долго потом не отпускало. Жвачка "Стиморол" – тоже такой укол из детства девяностых.

В первой половине фильма Боуи слишком много. Кстати, сцена с концертом, на который попадает героиня, по сути антикатарктична. Кроме того, у человека, который делал русские субтитры, замечательное чувство юмора: когда Боуи открывает рот, на экране появляется "ля-ля-ля".

Я бы обрадовался, если бы мне подарили пластинку Боуи, котрая у меня уже есть. Я б новенькую себе оставил, а старенькую кому-нибудь подарил. Или продал. Впрочем, девочка их потом и загоняет, чтобы купить дозу.

Хэппи-энд условный: девочка в очередной раз отрубается, и уже закадровый голос сообщает, что она в итоге слезла с иглы, потому что мамашка неожиданно собралась и отвезла ее в деревню. Кстати, прототип героини, как пишут, до сих пор наркотой балуется.

Фильм звезд с неба не хватает, но малолетним героям сопереживаешь – до определенной степени, конечно, потому что пороть их надо, этих героев.



Furyo / Merry Christmas, Mr. Lawrence   1983, Ногиса Осима

Мне говорили, что фильм плохой; я бы сказал, что, в общем, фильм так себе, но один раз посмотреть можно. Мне он напоминил How I Won the War Ричарда Лестера – тоже про Вторую мировую, тоже без героизма и тоже авангардно снятый.

Я не понял, что персонаж Боуи родом из Новой Зеландии, как пишут на Википедии. Сцены с его юностью и младшим братом очень неубедительны, и это самое плохое в фильме.

Сержанта Хара неожиданно играет Такэси Китано – в общем, да, знакомое лицо, если такое европеец может без иронии сказать о японце.



The Last Temptation of Christ   1988, Мартин Скорсезе

Ни один фильм на DVD я не собирался посмотреть такое бесчисленное количество раз и не находил душевных сил. В итоге я проглотил его в один присест, что, признаюсь, в последнее время бывает не часто.

Боуи в нем пара минуточек, и узнаваем прежде всего голос, внешне его действительно сделали похожим на римлянина. Голос звучит еще когда Боуи стоит далеко и его не разглядеть. В Википедии пишут, что изначально Пилатом должен был быть Стинг (спасибо, мне хватило его трусов в "Дюне"). Виллема Дефо в роли Иисуса я не узнал абсолютно, хотя актер и казался мне знакомым.

В фильме отчетливо прослеживаются два плана: восточный арабский колорит, традиции которого достигают апогея в снятом приблизительно в то же время The Sheltering Sky Бертолуччи, и англосаксонский колорит Иисуса и его учеников, разговаривающих в основном на mid-Atlantic, то есть не совсем на британском английском, но и не на нарочито американском.

Наименее удачны сцены, следующие за Евангелиями, особенно чудеса – например, спасение Марии Магдалины. И, конечно, ужасно пошло выглядит превращение воды в вино в Кане Галилейской, за эту сцену просто стыдно. Зато хорошая сцена с воскресением Лазаря. Комично выглядит любовная жизнь Иисуса: на третьей женщине уже становится смешно. (А вот, то что говорит ангел, который оказывается Сатаной, о том, что женщина-то в мире всего одна, просто с разными лицами – это истинная правда.)

Если следовать ритму фильма, то получается, что Иисус прожил две жизни – и как богочеловек, и как человек, так что его отказ от земной жизни и возвращение на крест в конце, в общем, не выглядит как жертва: он стар, и терять нечего. Между прочим, старость Христа видеть, конечно, поразительно.

В общем и целом хорошее христианское кино.

( Еще 13 под катомCollapse )